Действие происходит в Москве, в первое десятилетие реформ Александра
II. Первый акт пьесы — в квартире, где с матерью-вдовой живет молодой
человек Егор Дмитриевич Глумов. В ней, по ремарке автора, чистая, хорошо
меблированная комната.
В комнату входят, продолжая начатый разговор, Глумов с матерью. Глумов
говорит ей: «Я весь в вас — умен, зол и завистлив» и заявляет, что
отныне будет делать карьеру через знакомства в свете: «Эпиграммы в
сторону! Этот род поэзии, кроме вреда, ничего не приносит автору.
Примемся за панегирики!» Теперь Глумов для себя будет вести дневник и в
нем писать откровенно, что думает о людях, расположения которых
добивается.
Приходят гусар Курчаев, знакомый Глумова, с ним Голутвин, человек, не
имеющий занятий. Они собрались издавать журнал и просят у Глумова его
эпиграммы или дневник, о котором уже что-то слышали. Глумов отказывает.
Курчаев, дальняя родня Глумову через сановника Нила Федосеевича Мамаева,
рассказывает Глумову о привычке Мамаева смотреть попусту сдаваемые
внаем квартиры и при этом поучать всех и каждого, и за разговором
набрасывает на Мамаева карикатуру, приписав «новейший самоучитель». Ее
хочет взять Голутвин. Курчаев не дает: «Все-таки дядя». Она остается
Глумову. Курчаев сообщает Глумову, что жена Мамаева «влюблена, как
кошка» в Глумова. Курчаев и Голутвин уходят.
В последующем разговоре Глумова с матерью выясняется, что Глумов уже
подкупил слугу Мамаева, и Мамаев сейчас прибудет смотреть якобы
сдаваемую внаем квартиру Глумовых.
Является слуга, за ним сам Мамаев. Мамаев пеняет слуге: зачем тот
привез его в жилую квартиру. Глумов объясняет, что, нуждаясь в деньгах,
хочет из этой квартиры переехать в большую, и на недоуменные вопросы
Мамаева заявляет: «Я глуп». Тот сперва ошарашен, но быстро начинает
верить, что перед ним молодой человек, жаждущий советов, поучений и
наставлений.
Глумова показывает Мамаеву карикатуру Курчаева. Мамаев уходит.
Приходит Манефа, «женщина, занимающаяся гаданием и предсказанием».
Глумов принимает её с деланным почтением, дает пятнадцать рублей,
отсылает угощаться чаем и кофе, записывает в дневник расходы: на Манефу и
три рубля слуге Мамаева. Внезапно возвращается Курчаев, которому
встретившийся по дороге Мамаев не велел показываться на глаза. Курчаев
подозревает Глумова в интриганстве и говорит ему об этом. Они ссорятся.
Курчаев уходит. «Дядя его прогнал. Первый шаг сделан». Этими словами
Глумова заканчивается первое действие комедии.
В доме Мамаева хозяин и Крутицкий — «старик, очень важный господин»,
сетуют на пагубность реформ и перемен и на свое неумение владеть пером и
«современным слогом». У Крутицкого готов труд, написанный стилем,
«близким к стилю великого Ломоносова», и Мамаев предлагает дать его
Глумову в обработку. Оба уходят. Появляются Мамаева и Глумова. Глумова
жалуется на недостаток средств. Мамаева её подбадривает, суля Глумову
свое покровительство. Вошедшему Мамаеву Глумова расписывает восхищение
своего сына его умом. Мамаев, уходя, обещает Глумовой дать «не денег, а
лучше денег: совет, как распорядиться бюджетом». Мамаевой же Глумова
принимается рассказывать о том, как влюблен в нее Глумов. Глумова
уходит. Мамаева кокетничает с вошедшим Глумовым.
Приезжает Городулин, «молодой важный господин». Мамаева просит для
Глумова место, «разумеется, хорошее», зовет Глумова и оставляет его с
Городулиным. Глумов заявляет себя либералом и демонстрирует речистость,
восхищающую Городулина, который тут же просит помочь ему приготовить
спич. Глумов готов написать.
Городулина сменяет Мамаев, который принимается учить Глумова
ухаживать за своей женой. Глумов остается с Мамаевой, объясняется ей в
любви и уходит.
На даче Турусиной, «богатой вдовы, барыни из купчих», окруженной
приживалками, гадальщицами, странницами, Турусина, только что выехавшая
было в город, но приказавшая поворотить экипаж из-за плохой приметы,
выговаривает своей спутнице, племяннице Машеньке, за «вольнодумство» и
симпатию к Курчаеву. К тому же она получила два анонимных письма,
предостерегающих от знакомства с Курчаевым. Машенька отвечает, что она
«московская барышня» и спорить не станет, но пусть тогда тетя и подыщет
сама ей жениха. Машенька уходит. В гости заходит живущий по соседству
Крутицкий. Турусина делится с Крутицким заботами: как подыскать Машеньке
хорошего жениха. Крутицкий рекомендует Глумова и уходит. Приезжает
Городулин. Как и Крутицкий, он высмеивает пристрастие Турусиной к
странникам и приживалкам и сообщает: одна из таких знакомых Турусиной
осуждена за мошенничество и отравление богатого купца. С Городулиным
повторяется тот же разговор с тем же результатом. Городулин всячески
рекомендует Турусиной Глумова. И наконец, взамен Городулина появляется
Манефа. Она тут желанная гостья. Ее принимают с почетом и речам её
внимают с трепетом. Она вещает, приживалки поддакивают. Все хором
предвещают Глумова как что-то уже почти сверхъестественное. Появлением
Глумова с Мамаевым и обещанием Турусиной полюбить его, как родного сына,
действие заканчивается.
Глумов приносит Крутицкому «Трактат о вреде реформ вообще» —
обработку мыслей Крутицкого. Крутицкий доволен. «Трактат» — острая
пародия на ретроградство. Глумов просит Крутицкого быть посаженым отцом
на свадьбе и несколько перебирает в угодничестве, что и отмечает
Крутицкий по его уходе.
Приходит Клеопатра Львовна Мамаева дополнительно замолвить словечко
за Глумова. Взбодрившийся после ухода Глумова старик обрушивает на нее
архаические цитаты из любимых с юности трагедий, видя в стареющей
Мамаевой чуть не ровесницу. Но куда неприятней для нее оброненное
Крутицким известие о сватовстве Глумова к Машеньке по любви. «Что её
кольнуло. Поди вот с бабами. Хуже, чем дивизией командовать», —
недоумевает Крутицкий, глядя ей вслед.
Глумов дома записывает в дневник расходы и впечатления и учит мать,
уходящую к Турусиной, как задабривать и задаривать её приживалок.
Внезапно является Мамаева. Это необычно, и Глумов настораживается.
Последующий разговор с ней то подтверждает, то успокаивает опасения
Глумова. Он принимается объясняться Мамаевой в своих чувствах, несколько
злоупотребляя красноречием, но та прерывает его вопросом: «Вы
женитесь?» Глумов сбивается, пускается в объяснения и, как ему кажется,
более или менее успокаивает Мамаеву. Звонок у двери. Глумов уходит.
Пришел Голутвин. Глумов, спрятав Мамаеву в соседней комнате,
принимает его. Оказывается, тот, выражаясь современным языком, собрал на
Глумова материал и шантажирует его: если Глумов не заплатит, Голутвин
напечатает пасквиль. Решительным тоном отказывая Голутвину, Глумов на
деле колеблется, не желая неприятностей ввиду выгодной женитьбы на
Машеньке. Голутвин лезет в соседнюю комнату, допытывается, кто там.
Глумов еле выпроваживает его, но затем решает догнать и все-таки
заплатить. В комнату входит Мамаева, замечает дневник, читает о себе
самой что-то, что приводит её в ярость, и уносит.
Сперва Глумову кажется, что он «все уладил». Но убедившись, что
дневник взят, он приходит в отчаяние, бранит себя: «Глупую злобу тешил.
Вот и предоставил публике „Записки подлеца" им самим написанные».
На даче, где собралось все общество, Курчаев, беседуя с Машенькой о
невиданных добродетелях и успехах Глумова, говорит: «Еще с кем-нибудь
другим я бы поспорил, а перед добродетельным человеком я пас никогда
этим не занимался». Между добродетельными беседами с будущей женой и
тещей Глумов договаривается с Городулиным «отделать хорошенько» трактат
Крутицкого (т.е. Глумова же ) под подписью Городулина и убеждает
Мамаеву, что женится по расчету. Слуга приносит переданный кем-то пакет.
В нем напечатанная статья «Как выходят в люди» с портретом Глумова и
пропавший дневник. Мамаев читает записи вслух, справки о расходах на
приживалок «за то, что видели меня во сне», острые характеристики
Крутицкого, Манефы, Турусиной (Турусина тут же говорит «всех прогоню» и
предоставляет Машеньке полную свободу выбора; судя по всему, её выбор —
Курчаев). Появляется Глумов. Ему отдают дневник и предлагают «удалиться
незаметно». Но Глумову уже терять нечего. «Почему же незаметно», —
отвечает он и принимается обличать присутствующих уже устно. Суть
обличений: в напечатанной статье нет ничего для них нового. Не настолько
на самом деле глупы Крутицкий и Мамаев, чтоб и впрямь не чувствовать
фальши в угодничестве Глумова: просто оно им удобно и приятно. То же и с
Мамаевой, и с Городулиным. Но и та и другой неожиданно останавливают
глумовское красноречие, начиная сразу же с ним соглашаться. Глумов
уходит. После паузы все сходятся на том, что, спустя время, надо опять
его «приласкать». «А уж это я беру на себя» — финальная реплика
Мамаевой.
