Урок-исследование "Духовные смыслы в поэме Н.В. Гоголя «Мёртвые души». Анализ ассоциативной поэтики"

О.В. Редкокашина
г. Белгород

Урок-исследование

Цели урока:
Учебно-познавательная:

организовать деятельность учащихся по систематизации материала, изученного в процессе самостоятельной работы;
создать условия учащимся для поисково-аналитической деятельности в работе над текстом Н.В. Гоголя.
Развивающая:

содействовать развитию у школьников умений использовать научные методы познания (наблюдение, анализ, сопоставление);
создать условия для развития у школьников умения структурировать полученную информацию.
Воспитательная:

воспитывать интерес к русской классической литературе на основе исследовательской работы;
создать условия для возможности комментировать и оценивать исследуемый материал.
Оборудование урока:
- иллюстрации (портрет Багратиона, Колокотрони, рисунок к обложке «Мёртвых душ», исполненный самим Н.В. Гоголем) - ;
- музыкальное сопровождение.

Эпиграф к уроку:

…книга писана долго: нужно, чтоб дали
труд всмотреться в неё долго.
Н.В. Гоголь

1. Организационный этап.

2. Актуализация опорных знаний (полнота и осознанность выполненных заданий).
Мотивация познавательной деятельности (степень усвоения учебного материала).
Формулирование учителем целей урока, постановка учебной проблемы.

3. Первичная проверка понимания изученного (проверка понимания того, что является сущностью основного содержания).

4. Закрепление знаний и способов действий (воспроизведение существенных признаков).

5. Обобщение и систематизация знаний (формирование целостной системы знаний, установление внутрипредметных связей).

6. Контроль и самоконтроль знаний и способов действий.

7. Подведение итогов.

8. Рефлексия.

9. Информация о домашнем задании.

I. Предварительная подготовка к уроку

За месяц до урока были созданы следующие группы: 1) историки, 2) иллюстраторы, 3) аналитики, 4) классики-современники, 5) музыковеды, 6) экскурсоводы.

Группе историков нужно было выявить в качестве художественной основы романа богатейшие национальные традиции Руси.

Группа иллюстраторов должна прокомментировать рисунок к обложке «Мёртвых душ», исполненный самим Гоголем, и прочитать в нём прорицание писателя.

Группа аналитиков должна установить признаки духовной смерти личности в других произведениях Н.В. Гоголя.

Классики-современники должны услышать голос А.С. Пушкина и других писателей в поэме, определить степень их влияния на Н.В. Гоголя.

Музыковеды докажут наличие внутренней музыки в романе и право называть его поэмой.

Экскурсоводы проведут нас по Петербургу Пушкина и по Петербургу Гоголя, мы увидим один и тот же город по-разному.

ДУХОВНЫЕ СМЫСЛЫ В ПОЭМЕ Н.В. ГОГОЛЯ «МЁРТВЫЕ ДУШИ». АНАЛИЗ АССОЦИАТИВНОЙ ПОЭТИКИ

Прочитаем эпиграф к уроку. «…всмотреться долго…». Несомненно, Н.В. Гоголь умеет заставить своего читателя задуматься, учит мыслить, погружает в текст так, что волей-неволей сознание создаёт соответствующие образы и подчиняется магии слова великого писателя.

К сегодняшнему уроку вы подошли с весомым запасом своих наблюдений и, возможно, открытий. Вы, поколение XXI века, пригласите сегодня Н.В. Гоголя в свои собеседники, но ни в коем случае не становитесь ему судьями, хотя сам писатель установил для себя непомерно высокую планку требований: «Я вижу только грозное и правдивое потомство, преследующее меня неотразимым вопросом: « Где же то дело, по которому бы можно было судить о тебе?» И чтобы приготовить ответ ему, я готов осудить себя на всё, на нищенскую и скитающуюся жизнь, на глубокое, непрерываемое уединение, которое отныне я ношу с собою везде…». Мы не оцениваем великий шедевр, а пытаемся рассмотреть в поэме синтез духовных богатств нации, который осуществил в ней писатель. Наряду с «открытым текстом» прочитаем разнообразные образы-символы, созданные Н.В. Гоголем. Это станет стержнем нашего урока, его главной и увлекательной проблемой.

«Велико достоинство художественного произведения, когда оно может ускользать от всякого одностороннего взгляда», - писал по поводу «Мёртвых душ» А.И. Герцен.

Давайте попытаемся захватить своим вниманием это «ускользающее достоинство» поэмы с тем, чтобы расширить и углубить наше первичное представление о загадочно-неисчерпаемом творении Н.В. Гоголя. Оправдаем надежду писателя быть «правдивым поколением», ради которого он обрёк себя на жизнь, лишённую личных земных радостей.

III. В ходе отчёта-выступления каждой группы остальные ребята записывают их выводы и наблюдения в тетрадь и в конце урока оценят группы по выданной каждому таблице

ШКАЛА ДОСТОИНСТВ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ РАБОТЫ

1. Содержательность материала(глубина анализа)
2. Информативность(объём материала)
3. Новизна
4. Доступность изложения
5. Творческий подход

Для простоты оценивания выбираем шкалу от 0 баллов до 3 баллов.

Выступает группа историков.
«Вся Русь…»

Когда, начав работу над «Мёртвыми душами», Гоголь писал о своём труде «Вся Русь явится в нём», это была заявка на произведение столь же художественное, сколь и историческое. Мы помним, что изучение прошлого русского народа - от самых его истоков - было предметом научных занятий писателя в период, предшествовавший работе над поэмой. Многочисленные выписки из летописей, византийских хроник и других источников, говорящих о жизни славян и русских в древнейший период их существования, которые сохранились в гоголевских бумагах, относятся к 1834-1835гг. Работа над «Мёртвыми душами» была естественным продолжением этих штудий, только теперь её результаты отливались у него в живую поэтическую форму. Художественный принцип, который позволил Гоголю показать «всю Русь» в сравнительно небольшой по объёму поэме, можно отметить в высказывании писателя: «…история должна из всего рода человеческого сотворить одну единицу, одного человека, и представить биографию этого человека…». Не так ли небольшое число персонажей поэмы представляет собой всю нацию в её наиболее характерных проявлениях? Недаром же Гоголь писал: «Чем более я обдумывал моё сочинение, тем более видел, что не случайно следует мне взять характеры, какие попадутся, но избрать одни те, на которых заметней и глубже отпечатлелись истинно русские, коренные свойства наши». Там же «не можешь ли прислать мне каталога книг, - пишет он М.П. Погодину в самом начале 1836 г.,- относительно славянщины, истории и литературы…».

Многими важными особенностями своего поэтического строя «Мёртвые души» обязаны трём древнейшим жанрам. Первый из них – это народная песня, второй – пословица, третьим же Гоголь называет «слово» русских церковных пастырей, направленное к высшей, умной трезвости духовной.

Вспомним, что образы помещиков в своей однолинейности и неизменяемости приближены к строю пословицы, поэтому их имена употребляются в нарицательном смысле не менее часто, чем пословицы.

Историческую, фольклорную и литературную традицию вобрал в себя один из ведущих мотивов «Мёртвых душ» - русское богатырство, - играющий роль положительного идеологического полюса в поэме.

Тема богатырства проходит через всю поэму, возникая почти незаметно в первой её главе ( упоминание о «нынешнем времени», «когда и на Руси начинают уже выводиться богатыри») и затем развиваясь до подлинного апофеоза в заключительной главе («Здесь ли не быть богатырю…»).

Гоголь находит глубоко оригинальный способ включить своих богатырей в художественный строй поэмы. Возьмём сцену диалога с Собакевичем.

(Ребята представляют инсценировку фрагмента)
(Показ иллюстрации с портретом Багратиона и Колокотрони)

Можно заключить, что сравнение умерших, подобных Михееву, с людьми, «которые числятся теперь живущими», в соединении со взглядом на портрет Багратиона и Колокотрони представляет собой не что иное, как перифразу известной каждому русскому формулы «Богатыри – не вы!»

Портрет Багратиона (как и портрет Кутузова, висевший в комнате у Коробочки) – это у Гоголя не простая примета эпохи. Они выражают собой ту же тему русского богатырства. Жест Собакевича в сторону Багратиона как бы сводит воедино тему богатырей-тружеников («Милушкин, кирпичник! Мог поставить печь в каком угодно доме. Максим Телятников, сапожник: что шилом кольнёт, то и сапоги…») и богатырей-воинов, приобщая тем самым первых к «священному преданию», каким уже была память о 1812 годе. Это отчётливо проявляется в словах Чичикова о Степане Пробке: «Пробка Степан, плотник, трезвости примерной. А! вот он, Степан Пробка, вон тот богатырь, что в гвардию годился бы!»

Слово берут иллюстраторы.

Опыт Карамзина – наставника царей, по-видимому, чрезвычайно интересовал Гоголя. Ведь вопросу о том, как говорить истину царям, он посвятил специальную статью «Карамзин» в «Выбранных местах из переписки с друзьями».

«Никто, кроме Карамзина, не говорил так смело и благородно, не скрывая никаких своих мнений и мыслей, хотя они и не соответствовали во всём тогдашнему правительству, – пишет Гоголь, – и слышишь невольно, что он один имел на то право. Какой урок нашему брату писателю!».

Н.В. Гоголь извлёк для себя урок из наследия Карамзина, и его проповедь-прорицание, звучащая со страниц «Мёртвых душ», обращена к царям не в меньшей степени, чем к остальным соотечественникам писателя. Ещё раз это подтверждает рисунок к обложке «Мёртвых душ», исполненный самим Гоголем.

(на каждой парте имеется копия рисунка, он же проецируется на экран)

Обложка эта очень интересна. Прежде всего обращает на себя внимание необычность подобного оформления для времени появления поэмы в печати. Обложки современных Гоголю книг, как правило, отличались строгим изяществом и часто украшались одной рамкой, состоящей из линеек, звёздочек и т. п. Достаточно простыми были и обложки первых книг Гоголя. Поэтому сложный, многофигурный рисунок к «Мёртвым душам» загадочен. Стоит обратить внимание на то, что Гоголь отказался от всяких других иллюстраций (Агина и Бернадского), но счёл возможным поместить на обложке книги свой далеко не профессиональный рисунок.

По основным своим принципам рисунок Гоголя восходит к эстетической системе барокко. Книжное барокко характеризуется так называемыми конклюзиями, представлявшими собой соединение письменных текстов с разного рода аллегорическими изображениями, обычно отличавшимися пышной орнаментальностью. В Россию, как и сама барочная традиция, они пришли с Запада, в первую очередь – с Украины. Надписи в конклюзиях обычно помещались в богато декорированных рамах, что мы видим у Гоголя. Композиции заставок в книгах эпохи барокко часто включали в себя изображение Святого Духа в виде парящего голубка, иногда крест. Реликты этих образов мы находим и в обрамлении слова «Поэма» на гоголевском рисунке. В самом центре рисунка, над буквой «э», отчётливо различимы простёртые крылышки, а ниже – крохотный крестик.

Но художественный язык обложки «Мёртвых душ» не только продолжает традицию, он отражает также и индивидуальные особенности творческого мышления Гоголя. Первое, что бросается в глаза при взгляде на неё, – это большое количество изображений разнообразных бытовых предметов, среди которых мелькают и жанровые сценки. Здесь нам встречаются бутылки, окружённые рюмками, множество разных рыб на блюдах, напоминающих того осетра, которого Собакевич «доехал» «в четверть часа с небольшим». В правой части листа вверху мы видим подгулявшего мужичка с рюмкой в руке, внизу – танцующую пару. Однако не только радости плоти проглядывают в рисунке, но и черепа, а между ними – несколько скелетов.

Как и весь текст гоголевской поэмы, изображения на обложке могут быть прочитаны двояко. В них можно увидеть отдельные реалии её сюжета, а можно – и некие обобщающие символы. И если в блюдах и бутылках мы распознаём обобщение той праздной и бездуховной жизни, которая символизирована писателем в образе масленицы, тогда и эти изображения, и черепа со скелетами предстанут перед нами как две чётко выраженные эмблемы: «Vanitas» («Всё суета») и «Memento mori» («Помни о смерти»).

Обратим внимание на тот скелет, который расположен на чёрном фоне слева, между заглавием и словом «Поэма». Его руки протянуты в сторону центра. Попытавшись разглядеть предмет, к которому тянутся эти костлявые руки, мы обнаруживаем, что завитки над буквами «о» и «э» складываются в некое подобие стула с выгнутыми ножками, не повторяющееся, кстати, в правой половине орнаментальной рамки. И, вспомнив весь комплекс наблюдений, сделанных в связи с темой «уроки царям», мы почти с полной уверенностью сможем заключить, что этот стул есть не что иное, как царский трон.

Тем более интересно заметить, что причудливые завитки над женской головой в крестьянском головном уборе (нижняя деталь рисунка) образуют нечто вроде короны. Слева и справа от слов «Мёртвые души» несколько изображений сапог, а также крестьянский лапоть. Они связаны, несомненно, с тем же мотивом движения, который выражает и тройка в верхней части листа и который наряду с песней (о ней в рисунке напоминают народные музыкальные инструменты) символизирует у Гоголя живую душу русского народа.

Группа аналитиков.

В первый год петербургской жизни Гоголь печатает (под псевдонимом В. Алов) идиллию «Ганц Кюхельгартен», где пытается воплотить в поэтических образах свои представления о жизни и назначении человека.

При всём художественном несовершенстве этого произведения оно интересно тем, что главный психологический мотив, главное жизненное стремление молодого автора выражается его героем в словах, непосредственно перекликающихся с будущим названием поэмы:

…Теперь ужели
Мне здесь душою погибать?
И не узнать иной мне цели?
И цели лучшей не сыскать?
Себя обречь бесславью в жертву?
При жизни быть для мира мертву?

Центральная категория не только гоголевской поэмы, но по существу и всего его творчества – душа – определила собой характеристику человеческой личности уже в первых произведениях писателя. Ничтожность интересов, соединяющих людей, высмеивает Гоголь, изображая провинцию в «Шпоньке», «Повести о том…», «Коляске». В петербургских повестях тема иерархической раздробленности общества и страшного одиночества человека получает трагическое звучание.

Как бы ни были разнообразны отрицательные персонажи Гоголя, у них есть одна общая черта – отсутствие внутренних связей с другими людьми. Складывается единая картина полной духовной дезинтеграции современного писателю общества и неразрывно с ней связанной дезинтеграции личности, её раздробленности.

Наличие души выражает у Гоголя полноценность человека. Пассивное же подчинение силе внешних обстоятельств и антигуманной морали общества писатель рассматривает как духовную смерть личности, или смерть души.

У Гоголя эта тема возникает в сцене появления Чичикова на балу, когда он был полон надежд на интригу с дамой, приславшей ему любовное письмо:

«Он непринужденно и ловко разменялся с некоторыми из дам приятными словами, подходил к той и другой дробным, мелким шагом, или, как говорят, семенил ножками, как обыкновенно делают маленькие старички-щеголи на высоких каблуках, называемые мышиными жеребчиками, забегающие весьма проворно около дам».

В результате подобных наблюдений нельзя не признать, что поэма Гоголя явилась подлинным словом нации о себе самой, вобравшим в себя голоса всех сословий, причем, словом высокопоэтическим.

Вступает группа музыковедов.

В период создания «Мёртвых душ», когда образ родины расширился у Гоголя до пределов всей Руси, он слился у писателя со звуками русских крестьянских напевов. Вспомним фрагмент из одиннадцатой главы «Мёртвых душ»: «Русь! Русь! <…> почему слышится и раздаётся немолчно в ушах твоя тоскливая, несущаяся по всей длине и ширине твоей, от моря до моря, песня? Что в ней, в этой песне? Какие звуки болезненно лобзают и стремятся в душу и вьются около моего сердца? Русь! Чего же ты хочешь от меня?»

В словах Гоголя слышится нечто близкое восклицанию Льва Николаевича Толстого: «Чего от меня хочет эта музыка?», вырывавшемуся у него, по словам его сына, когда «музыка волновала его против его воли».

«Шумит вся речевая ткань Гоголя <…> над всей массой текста поднимается глухонапевный шум; я так называю его: ритмы его полувнятны; они глухо волнуют, томя музыкой…», - скажет поэт Андрей Белый в своём исследовании «Мастерство Гоголя».

Сам автор «Мёртвых душ» писал в 1846 году: «Благозвучие не так пустое дело, как думают те, которые незнакомы с поэзией. <…> Оно так же бывает нужно, как во храме куренье кадильное, которое уже невидимо настрояет душу к слышанью чего-то лучшего ещё прежде, чем началось самое служение».

Гоголь правдивое выражение души народа находил в его песнях, где звучали и тоска, и горе, и богатырская удаль. Следует обратить внимание на стилистическую манеру изложения крестьянских биографий.

«Чай все губернии исходил с топором за поясом <…>где-то носят вас теперь ваши быстрые ноги?<…> и ты переезжаешь себе из тюрьмы в тюрьму <…> Там-то вы наработаетесь, бурлаки! И дружно, как прежде гуляли и бесились, приметесь за труд и пот, таща лямку под одну бесконечную, как Русь, песню».

(Звучит в записи солдатская песня 1812 года)

Внутренняя музыка этого произведения придаёт цельность всему сложному художественному организму «Мёртвых душ» и ещё раз подтверждает его право называться поэмой.

Завершают наше исследование экскурсоводы.

Очень важен в концепции «Мёртвых душ» ещё один образ, написанный по «пушкинским следам». Это образ Петербурга из Повести о капитане Копейкине. Идея образа становится очевидной при сопоставлении картины гоголевского Петербурга со строками Вступления к «Медному всаднику».

У Пушкина город показан как олицетворение государственного дела Петра, символ величии и мощи России, – у Гоголя он олицетворяет прежде всего антинародную и антинациональную бюрократическую машину Российской империи. Живописание Петербурга намеренно передано автором «низменному» рассказчику, чья косноязычная речь выступает как пародийное искажение торжественного слога Вступления к «Медному всаднику». Вторая особенность рассказчика Повести – его провинциализм, который создаёт эффект отчужденности, выступающий как антитеза слитности пушкинского повествователя с объектом своего рассказа.

Русская государственность не противостояла в сознании Пушкина его личному ощущению. И если он не ладил с царями, то как раз потому, что его шестисотлетнее дворянство давало ему право определённого равенства с ними. И его авторское «я» сливается с величественным пейзажем города:

…я в комнате моей
Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных улиц, и светла
Адмиралтейская игла…

Те же объекты для гоголевского повествователя – чуждые, не совсем понятные и потому отчасти страшные:

«Вдруг какой-нибудь этакой, можете представить себе, Невский проспект, или там, знаете, какая-нибудь Гороховая, чорт возьми! Или там эдакая какая-нибудь Литейная; там шпиц эдакой какой-нибудь в воздухе…».

Если Пушкин созерцает «громады улиц» из своего окна, Петербург Повести показан обратным образом: он рассматривается с улицы, сквозь стёкла чужих окон, бездомным и голодным человеком:

«…стеклушки в окнах, можете себе представить, полуторасаженные зеркала, так что вазы и все, что там ни есть в комнатах, кажутся как бы внаруже: мог бы, в некотором роде, достать с улицы рукой…»; « Пройдёт ли мимо Милютинских лавок: там из окна выглядывает, в некотором роде, семга эдакая…».

В то время как эмоциональный фон пушкинской картины города определяется «Люблю», – Петербург Гоголя окружен атмосферой враждебности человеку:

«Понатолкался было нанять квартиры, только все это кусается страшно…»; «Один швейцар уже смотрит генералиссимусом <...>как откормленный жирный мопс какой-нибудь…»; «…арбуз-громадище <…>высунулся из окна и, так сказать, ищет дурака, который бы заплатил сто рублей».

Так образ Петербурга выражает убеждение Гоголя в том, что « власть государя явленье бессмысленное, если он не почувствует, что должен быть образом божиим на земле».

IV.

После завершения выступлений групп учитель обобщает все наблюдения учащихся-исследователей и резюмирует.

На фоне поэтических образов А.С. Пушкина Н.В. Гоголь ослепительно ярко представил всю страшную тину повседневных мелочей, опутавших жизнь общества. Значение Гоголя для общества и литературы замечательно сформулировал Чернышевский: «Он пробудил в нас сознание о нас самих». В программном стихотворении Некрасова «Поэт и гражданин» (1856) находим перекличку с самой установкой Гоголя на оживление человеческих душ силой поэтического слова:

Не верь, что не имущий хлеба
Не стоит вещих струн твоих!
Не верь, чтоб вовсе пали люди;
Не умер бог в душе людей…

Художественный космос Гоголя, какими бы отталкивающими явлениями он ни был наполнен, сохраняет в себе идею мировой гармонии.

V. Учитель просит учащихся ещё раз просмотреть свои записи, сделанные в течение урока, добавить, если необходимо, уточнения и сдать на проверку свои тетради.

VI. В качестве рефлексии каждый учащийся заполняет ШКАЛУ ДОСТОИНСТВ, имея тем самым возможность оценить свою подготовленность и подготовленность своих товарищей.

VI. Домашнее задание после масштаба проделанной работы не даётся.