"Кинжал" Валерия Брюсова весьма отличается от мелодики "Фантазии" Бальмонта. Это энергичная, четко артикулированная поступь, свойственная большинству стихотворений поэта. Здесь ощутимо размеренное, уверенное в себе движение, точные, выверенные шаги, устойчивое восхождение по ступеням стихов.

По контрасту с расплывчатой многогранностью лирической героя Бальмонта лирическое "я" Брюсова отличается конкретностью позиции. Это уверенный себе человек, не доверяющий чужим призывам, полагающийся на собственный разум. Он гордо отстраняется от мелочности окружающей жизни, уходя в безграничную даль истории.

Вернуть его музу к современности способен только настоящий взрыв социальной стихии. Мещанской робости противопоставляет высокую героику, борьбу на пределе возможностей.

Ведущее начало в поэзии Брюсова - мысль. Логика композиционного строения стихотворения - это обоснование исходного тезиса. Своеобразным дополнительным аргументом становится даже эпиграф, почерпнутый из стихотворения Лермонтова "Поэт". Брюсов словно опирается на освященную временем традицию отношения искусства к жизни. Оттолкнувшись от лермонтовского образа, он заявил о родственности поэтического и социального творчества ("песня с бурей вечно сестры"). Уход в "века загадочно былые", ориентация на прошлое вызваны отсутствием в современной жизни творческого начала - страсти, энергии, борьбы.

Поэзия соприродна разящей стали, - с максимальной энергией использует он символику в завершающей строфе. Кольцо доказательства замыкается на том же, с чего начинался процесс поэтической рефлексии - на образе "кинжала поэзии". Убедительность совершенной работы подчеркнута напоминаниями "как прежде", "снова".

Лексика "Кинжала" - звучная, торжественно-приподнятая, близкая высокой ораторской речи. В символизме Брюсов выделялся апелляцией не столько к подсознанию читателей, сколько его разуму. В этом отношении его творчество наследует принципы традиционной риторической поэтики. Брюсова отличает игнорирование полутонов, оттенков, недоговоренностей. Используемые им стилистические приемы должны обеспечить ясность понимания читателем высказываемой поэтом мысли. Вот почему его излюбленным средством становится перифраз. Также характерно тяготение поэта к архаизмам и отвлеченным словесным формулам: "былые дни", "строй жизни", "песенник борьбы".

Риторической стилистике Брюсова целиком соответствует ритмика его стиха. Высшими достоинствами поэзии он считал сжатость и силу, предоставляя нежность и певучесть, как он признавался, Бальмонту. С этим связано пристрастие Брюсова к классическим силлабо-тоническим размерам. Шестистопный ямб первых трех стихов каждой строфы придает "Кинжалу" упругость и четкость. В заключительном четвертом стихе строфы фраза уплотняется до афоризма благодаря сокращению числа стоп до четырех.

Звукописью Брюсов пользуется гораздо осмотрительнее и скупее, чем Бальмонт. У него не найти завораживающего потока звуковых перекличек. В то же использование ассонансов и аллитераций всегда выверено, всегда отвечает поставленной риторической задаче.

Образная ткань стиха Валерия Брюсова наглядна, его образы - чеканны, полновесны, четко очерчены крепкой графической линией. Не случайно современники называли его поэтом "бронзы и мрамора". "Стихи Брюсова, - пишет один из лучших исследователей его творчества, Д. Максимов, - это стихи с развитой упругой мускулатурой... Можно сказать, что Брюсов был поэтом с бронзовым голосом". Не менее выразительно характеризовал ритмику Брюсов его современник М. Волошин: "Ритм брюсовского стиха - это... алгебраические формулы, в которые ложатся покорные слова". В ряду символистов его отличала ориентация не столько на музыкальное начало, сколько "живопись словом". Строгая организованность, гармоничная уравновешенность, соответствие риторических положений и использованных приемов - вот главное в его поэтике.