В лирике Державина уровень социальной жизни личности предстает наиболее конфликтным. Одно из подобных стихотворений, стоившее Державину многих неприятностей при дворе, ода "Властителям и судиям", генетически является духовной одой, то есть переложением библейского псалма 81-го.

Смягченную редакцию оды ему удалось опубликовать в 1787 г, но в 1795 г., после событий Великой французской революции, поднеся рукописный том своих стихотворений, в состав которого была включена и эта ода, Екатерине II, Державин был в якобинстве и чуть не попал в руки тайной полиции:

Ваш долг есть: сохранять законы,

На лица сильных не взирать,

Без помощи, без обороны

Сирот и вдов не оставлять

Не внемлют! - видят и не знают!

Покрыты мздою очеса:

Злодействы землю потрясают,

Неправда зыблет небеса.

В дополнение к этому появляется как бы голос обычного человека, который увидел, что правители так же смертны, как и люди, и в этом является аллюзия на кознь Людовика во время француской революции:

Цари! - Я мнил, вы боги властны,

Никто над вами не судья, -

Но вы, как я, подобно страстны

И так же смертны, как и я.

И вы подобно так падете,

Как с древ увядший лист падет!

И вы подобно так умрете,

Как ваш последний раб умрет.

Сатирическая ода "Вельможа" (1794) - одно из наиболее крупных и последовательно выдержанных в обличительных тонах стихотворений сатирического плана - при всей своей кажущейся обобщенности имеет совершенно точный адрес. При том, что в оде не названо ни одно имя, у современников не могло быть ни малейшего сомнения относительно того, в чей адрес целит державинское обличение недостойного царедворца:

Не украшение одежд

Моя днесь муза прославляет,

Которое в очах невежд,

Шутов в вельможи наряжает.

Сатирический образ типичного царедворца, озабоченного более всего собственным покоем и удовольствием, имеет собирательный, как и в "Фелице", смысл. Но, всяком случае, картина передней, в которой посетители терпеливо дожидаются пробуждения вельможи и приема, написана Державиным с натуры: в "Объяснениях" к оде "Вельможа" упомянуты князь Потемкин-Таврический и граф Безбородко.

А там израненный герой,

Как лунь во бранях поседевший

А там - вдова стоит в сенях

И горьки слезы проливает

А там - на лестничный восход

Прибрел на костылях согбенный

Бесстрашный, старый воин тот

А там, - где жирный пес лежит,

Гордится вратник галунами, -

Заимодавцев полк стоит,

К тебе пришедших за долгами.

В противопоставление дан образ подлинного вельможи, достойного, доблестного, добродетельного - то есть носителя высших духовных ценностей:

Осел останется ослом,

Хотя осыпь его звездами;

Где должно действовать умом,

Он только хлопает ушами -

Хочу достоинствы я чтить,

Которые собою сами

Умели титлы заслужить

Похвальными себе делами.

И этот образ-тезис тоже конкретен: последние строфы оды, обращенные к истинному герою современности в глазах Державина, кончаются стихом: "Румяна вечера заря", которую поэт откомментировал так: "Стих, изображающий прозвище, преклонность лет и славу Румянцева". Таким образом, Державин оказывается еще и и сториографом событий, дает подробную галерею деятелей того вермени.