* * *



Во всем мне хочется дойти

До самой сути.

В работе, в поисках пути,

В сердечной смуте.



До сущности протекших дней,

До их причины,

До оснований, до корней,

До сердцевины.



Все время схватывая нить

Судеб, событий,

Жить, думать, чувствовать, любить,

Свершать открытья.



О, если бы я только мог

Хотя отчасти,

Я написал бы восемь строк

О свойствах страсти.



О беззаконьях, о грехах,

Бегах, погонях,

Нечаянностях впопыхах,

Локтях, ладонях.



Я вывел бы ее закон,

Ее начало,

И повторял ее имен

Инициалы.



Я б разбивал стихи, как сад.

Всей дрожью жилок

Цвели бы липы в них подряд,

Гуськом, в затылок.



В стихи б я внес дыханье роз,

Дыханье мяты,

Луга, осоку, сенокос,

Грозы раскаты.



Так некогда Шопен вложил

Живое чудо

Фольварков, парков, рощ, могил

В свои этюды.



Достигнутого торжества

Игра и мука -

Натянутая тетива

Тугого лука.



1956



* * *



Быть знаменитым некрасиво.

Не это подымает ввысь.

Не надо заводить архива,

Над рукописями трястись.



Цель творчества - самоотдача,

А не шумиха, не успех.

Позорно, ничего не знача,

Быть притчей на устах у всех.



Но надо жить без самозванства,

Так жить, чтобы в конце концов

Привлечь к себе любовь пространства,

Услышать будущего зов.



И надо оставлять пробелы

В судьбе, а не среди бумаг,

Места и главы жизни целой

Отчеркивая на полях.



И окунаться в неизвестность,

И прятать в ней свои шаги,

Как прячется в тумане местность,

Когда в ней не видать ни зги.



Другие по живому следу

Пройдут твой путь за пядью пядь,

Но пораженья от победы

Ты сам не должен отличать.



И должен ни единой долькой

Не отступаться от лица,

Но быть живым, живым и только,

Живым и только до конца.



1956



Душа



Душа моя, печальница

О всех в кругу моем!

Ты стала усыпальницей

Замученных живьем.



Тела их бальзамируя,

Им посвящая стих,

Рыдающею лирою

Оплакивая их,



Ты в наше время шкурное

За совесть и за страх

Стоишь могильной урною,

Покоящей их прах.



Их муки совокупные

Тебя склонили ниц.

Ты пахнешь пылью трупною

Мертвецких и гробниц.



Душа моя, скудельница,

Все виденное здесь,

Перемолов, как мельница,

Ты превратила в смесь.



И дальше перемалывай

Все бывшее со мной,

Как сорок лет без малого

В погостный перегной.



1956



Когда разгуляется



Большое озеро как блюдо.

За ним - скопленье облаков,

Нагроможденных белой грудой

Суровых горных ледников.



По мере смены освещенья

И лес меняет колорит.

То весь горит, то черной тенью

Насевшей копоти покрыт.



Когда в исходе дней дождливых

Меж туч проглянет синева,

Как небо празднично в прорывах,

Как торжества полна трава!



Стихает ветер, даль расчистив.

Разлито солнце по земле.

Просвечивает зелень листьев,

Как живопись в цветном стекле.



В церковной росписи оконниц

Так в вечность смотрят изнутри

В мерцающих венцах бессонниц

Святые, схимники, цари.



Как будто внутренность собора -

Простор земли, и чрез окно

Далекий отголосок хора

Мне слышать иногда дано.



Природа, мир, тайник вселенной,

Я службу долгую твою,

Объятый дрожью сокровенной,

В слезах от счастья отстою.



1956



Ночь



Идет без проволочек

И тает ночь, пока

Над спящим миром летчик

Уходит в облака.



Он потонул в тумане,

Исчез в его струе,

Став крестиком на ткани

И меткой на белье.



Под ним ночные бары,

Чужие города,

Казармы, кочегары,

Вокзалы, поезда.



Всем корпусом на тучу

Ложится тень крыла.

Блуждают, сбившись в кучу,

Небесные тела.



И страшным, страшным креном

К другим каким-нибудь

Неведомым вселенным

Повернут Млечный Путь.



В пространствах беспредельных

Горят материки.

В подвалах и котельных

Не спят истопники.



В Париже из-под крыши

Венера или Марс

Глядят, какой в афише

Объявлен новый фарс.



Кому-нибудь не спится

В прекрасном далеке

На крытом черепицей

Старинном чердаке.



Он смотрит на планету,

Как будто небосвод

Относится к предмету

Его ночных забот.



Не спи, не спи, работай,

Не прерывай труда,

Не спи, борись с дремотой,

Как летчик, как звезда.



Не спи, не спи, художник,

Не предавайся сну.

Ты - вечности заложник

У времени в плену.



1956



В больнице



Стояли как перед витриной,

Почти запрудив тротуар.

Носилки втолкнули в машину,

В кабину вскочил санитар.



И скорая помощь, минуя

Панели, подъезды, зевак,

Сумятицу улиц ночную,

Нырнула огнями во мрак.



Милиция, улицы, лица

Мелькали в свету фонаря.

Покачивалась фельдшерица

Со склянкою нашатыря.



Шел дождь, и в приемном покое

Уныло шумел водосток,

Меж тем как строка за строкою

Марали опросный листок.



Его положили у входа.

Все в корпусе было полно.

Разило парами иода,

И с улицы дуло в окно.



Окно обнимало квадратом

Часть сада и неба клочок.

К палатам, полам и халатам

Присматривался новичок.



Как вдруг из расспросов сиделки,

Покачивавшей головой,

Он понял, что из переделки

Едва ли он выйдет живой.



Тогда он взглянул благодарно

В окно, за которым стена

Была точно искрой пожарной

Из города озарена.



Там в зареве рдела застава,

И, в отсвете города, клен

Отвешивал веткой корявой

Больному прощальный поклон.



"О Господи, как совершенны

Дела твои, - думал больной, -

Постели, и люди, и стены,

Ночь смерти и город ночной.



Я принял снотворного дозу

И плачу, платок теребя.

О Боже, волнения слезы

Мешают мне видеть тебя.



Мне сладко при свете неярком,

Чуть падающем на кровать,

Себя и свой жребий подарком

Бесценным твоим сознавать.



Кончаясь в больничной постели,

Я чувствую рук твоих жар.

Ты держишь меня, как изделье,

И прячешь, как перстень, в футляр".



1956



Снег идет



Снег идет, снег идет.

К белым звездочкам в буране

Тянутся цветы герани

За оконный переплет.



Снег идет, и все в смятеньи,

Все пускается в полет, -

Черной лестницы ступени,

Перекрестка поворот.



Снег идет, снег идет,

Словно падают не хлопья,

А в заплатанном салопе

Сходит наземь небосвод.



Словно с видом чудака,

С верхней лестничной площадки,

Крадучись, играя в прятки,

Сходит небо с чердака.



Потому что жизнь не ждет.

Не оглянешься - и святки.

Только промежуток краткий,

Сморишь, там и новый год.



Снег идет, густой-густой.

В ногу с ним, стопами теми,

В том же темпе, с ленью той

Или с той же быстротой,

Может быть, проходит время?



Может быть, за годом год

Следуют, как снег идет

Или как слова в поэме?



Снег идет, снег идет,

Снег идет, и все в смятеньи:

Убеленный пешеход,

Удивленные растенья,

Перекрестка поворот.



1957



Нобелевская премия



Я пропал, как зверь в загоне.

Где-то люди, воля, свет,

А за мною шум погони,

Мне наружу ходу нет.



Темный лес и берег пруда,

Ели сваленной бревно.

Путь отрезан отовсюду.

Будь что будет, все равно.



Что же сделал я за пакость,

Я убийца и злодей?

Я весь мир заставил плакать

Над красой земли моей.



Но и так, почти у гроба,

Верю я, придет пора -

Силу подлости и злобы

Одолеет дух добра.



1959



Единственные дни



На протяженьи многих зим

Я помню дни солнцеворота,

И каждый был неповторим

И повторялся вновь без счета.



И целая их череда

Составилась мало-помалу -

Тех дней единственных, когда -

Нам кажется, что время стало.



Я помню их наперечет:

Зима подходит к середине,

Дороги мокнут, с крыш течет,

И солнце греется на льдине.



И любящие, как во сне,

Друг к другу тянутся поспешней,

И на деревьях в вышине

Потеют от тепла скворешни.



И полусонным стрелкам лень

Ворочаться на циферблате,

И дольше века длится день,

И не кончается объятье.



1959